Одной африканской физиономией мы все втроем начали строить глазки. Из чистого хулиганства, чтобы слегка позлить нашего благодетеля. А то ишь расслабился – с тремя-то длинноногими европейскими красотками! Пусть знает, что ему такое счастье досталось совершенно случайно, и нефиг воображать о себе фиг знает что. Хотя он, вроде, особо и не воображал. В дороге слушал радио с какими-то деловыми новостями. Мы попросили выключить непонятную и неинтересную болтовню, но он поднял палец вверх и попросил помолчать:
– Я работаю.
Мы переглянулись. Что это за работа такая – радио слушать? Через несколько минут он повеселел, выключил передачу и радостно сообщил:
– Я только что заработал много денег.
Мы еще раз переглянулись. Это было непонятно. И до сих пор непонятно. Вот вы знаете, как по радио деньги зарабатывать? Да еще и много? Вот и я не знаю. А Ясухиро знает. Но нам не скажет. Но мы особо и не настаивали. Мы изо всех сил пялились в окна, где уже вырисовывались неправдоподобно громадные очертания столицы.
Повез он нас не просто так прокатиться. Оказывается, наш Ясухиро частично работал в Токио. То есть работал он по радио, но иногда – один или пару раз в неделю – ему надо было приезжать, чтобы встретиться с деловыми партнерами. Сегодня встреча была в каком-то шикарном отеле. Джентльмен удалился на совещание, а нас предоставил самим себе. Мы немного послонялись по огромному лобби, затем обошли вокруг здания. А потом отправились в парк.
Парки в восточных странах – это особая тема. Каким-то непостижимым образом их делают так, что как только ты оказываешься там, все мысли о работе, неудачах, стрессах, неприятностях и несчастных любовях испаряются из твоей головы. И остается только приятная пустота. И в этой пустоте изредка пропархивают невероятной красоты бабочки. И даже в таком напряженном и до мозга костей деловом городе, как Токио, это происходит. Ты просто ступаешь под сень деревьев – и сознание очищается.
Мы немного поочищали сознание, а потом надо было возвращаться к гостинице и отправляться в обратный путь, ибо путь неблизкий, а к вечеру нам надо оказаться на работе. Вот так скомкано состоялось мое первое свидание с Токио: я увидела отель, парк, несколько небоскребов, а на обратном пути мне ткнули пальцем в императорский дворец, но я его не очень-то разглядела на ходу. Но впечатления все равно были волшебными.
На обратном пути наш деловой кавалер слушал уже не радио, а магнитолу. И опять мы с девочками переглянулись: интеллигентный японский бизнесмен наслаждался… Михаилом Кругом! Вот какая русская су… подсадила его на это? Сначала мы молча терпели. Потом робко стали просить сменить пластинку. Ясухиро ржал и не понимал, почему нам не нравится «настоящая русская музыка». Мы возражали, что музыка-то, возможно, и русская, и настоящая, но на любителя. А мы не любители. Но концерт продолжался.
Тогда мы начали в три голоса убеждать нашего пожилого юношу, что, мол, эту музыку слушают только те, кто сидел в тюрьме и кто не обременен интеллектом и моральными принципами, а мы – девушки культурные, поэтому не могли бы вы, пожалуйста, если вас не затруднит, выключить эту хрень. Но и это не дало результатов. Тогда Ванесса на время забыла, что она культурная девушка и рявкнула:
– Слышь, ты, не выключишь свой шансон, никогда больше с тобой никуда не поедем!
Дальше мы ехали в тишине. Все-таки невыгодно быть культурным человеком.
